Алексей Павлович Котляров возвращался домой с завода на стареньком автобусе. Мелкая морось покрывала стекла ЛАЗ-695Н, в автобусе сидели два приятеля Алексей Павловича — Сергей Петрович и Виктор Иванович, все трое работали в одном цеху умирающего завода сухого льда и жидкой углекислоты. В перестроечное время продукция предприятия почему-то перестала интересовать заказчиков. До пенсии оставалось совсем немного, а потом будет сад-огород, народное хозяйство, домашнее вино, компот из сухофруктов, огурцы-помидоры, рыбалка…
Что будет дальше — об этом Палыч (так его называли приятели, так же назову и я) старался не думать. Всю сознательную жизнь он проработал слесарем по ремонту баллонов, крутил гайки, позднее стал мастером и мог бы при желании и выбиться в инженеры, но почему-то не захотел учиться. Перешёл в котельную завода, где трудился оператором, следил за форсунками, знал каждый винтик и пользовался уважением среди коллег. Сергей Петрович работал технологом в цехе готовой продукции, а Виктор Иваныч — токарем, про которого говорили «хоть черта в ступе выточит»
— Что слышно в верхах? — спросил Палыч, вытирая рукавом запотевшее окно. — Не видать ни фига, темень какая…
— Генеральный дал распоряжение, что будет наш завод выпускать новую продукцию — экстракты для нужд парфюмерной и медицинской промышленности. Экстрагировать масла из лаврового листа, перца, лимонов. Лимонов у нас много в крае. Иначе не выплывем на одной кислоте и льде, — отозвался Сергей Петрович.
— Чего только не придумают! И что, будет продаваться?
— Говорят — выгодно, будет… — ответил Петрович.
— Говорят, что в Москве кур доят, а у них сисек нет. А ведь всё эта горбато-пятнистая сволочь… Разваливает такую страну!
— Тише…
— Чего тише, тут парторга нету! А! Пёс с ними, один хрен! Только вот детей жаль. Лидка — в аспирантуре была, сейчас дома английский учит, уехать хочет в столицу.
— А зять что, тоже?
— Анатолий книжками на рынке торгует. Говорит — уедем куда-нибудь из этого болота. Он ведь кандидат наук. Был.
— Был, да остался. Куда ж они с детьми попрутся?
— Дети уже большие. Нам, родителям оставят на первое время.
— Дети — цветы жизни, — вмешался в разговор токарь Виктор Иваныч. — Но хорошо, когда они растут в чужом огороде. Не выпить ли нам водочки по поводу нового направления в работе?
— Выпить можно, только вот где?
— Придумаем. Вот хоть у Петровича…
— У меня нельзя сегодня, — ответил Сергей Петрович, — у меня тетка из деревни приехала с внуками. Представляешь, в лифте сидела четыре часа, стучала, кричала, а все на работе. Дети перепугались. Никто не вышел. Одна бабулька услышала — монтёров вызвала…
— Тогда к Палычу. Палыч, ты как?
— Почему ко мне сразу?
— Потому, что у тебя фазенда есть. Ты — частный сектор, а мы — высотники.
«Фазенды» стали появляться в стране, когда прошел сериал «Рабыня Изаура». На своих шести сотках Алексей Палыч выстроил в дополнение к основному небольшой домик с верандой, который совмещал функции гаража и склада разных железок. Веранда являлась местом для отдыха, с холодильником, электрическим самоваром, парой старых кресел и диваном-кроватью. В летнее время фазенду оккупировали внуки Палыча, они играли в войнушки и роботов, а в обычное время на ней иногда собирались, чтобы пообщаться и поговорить за жизнь.
— Кто проставляется?
— Гений места. С меня закуска.
— То есть организатором пьянки буду я? — Палыч хитро прищурился на Виктора Ивановича.
— Всенепременно… Ты перешел в котельную и не проставился, дезертир.
Автобус чихнул и резко дернулся. Палыч клюнул носом и стукнулся подбородком о поручень.
— Ну, ты, водила с нижнего Тагила! — крикнул он водителю. — Тише, не дрова везешь, людей ведь…
Автобус остановился. Двигатель заглох.
— Выходите, люди, приехали, — ответил из кабины водитель. — Сломался я.
— Это чего, шутка такая?
— Нет, не шутка. Вот остановка, сейчас городской должен быть, доедете, а я в гараж доковыляю, здесь недалече…
— Ну что, мужики, выходим? Никак эту колымагу не спишут.
Автобус с лязгом, грохотом, выпустив облако черного дыма, уехал куда-то в боковой проулок. Друзья стояли на остановке. Дул холодный ветер и срывался дождь.
— Выпили водочки… — зло сказал уже настроившийся на застолье Палыч — согрелись.
— Смотрите, вот объявление какое — такси «Время», призовем на помощь свободную кооперацию?
— Дорого, наверное, — ответил прижимистый Петрович.
— Узнаем. Вот и автомат есть, сейчас звякну, — весело сказал токарь.
Он набрал номер:
— Девушка, здравствуйте. На остановку «Магазин Турист» машинку можно прислать? Сколько будет стоить доехать до Южного массива? Однако! Что? Да нет, ничего, заказываю. Хорошо, ждем…
Токарь вернулся под бетонный, прогнувшийся козырек остановки и поднял воротник куртки:
— Грит, сейчас будет. Стоит червонец. Всего.
— Всего… — проворчал Петрович. — Цены, как у капиталистов…
— Так они и есть новые капиталисты — кооператоры. Предлагаешь ждать автобус? Мне кажется, что его не будет, а магазин до семи работает и Людка-продавщица нам водку не продаст.
Палыч вздохнул и достал из пачки «Приму», размял ее в пальцах…
— Бросал бы ты эту дрянь на хрен, неужели на что-то получше денег не хватает? — скривился Петрович. Он считал себя эстетом и курил «Космос», иногда баловался «Житаном», которым его угощал директор завода или пыхал «Данхиллом» — с подачи главного инженера.
— Привык я. От других у меня кашель…
Подъехала машина, двадцать первая «Волга», водитель бибикнул и моргнул фарами. Они подошли:
— Такси заказывали? Прошу садиться!
Когда расположились в машине, и такси тронулось, резко пошел сильный ливень. Дворники мерно разгребали потоки дождевой воды.
— Вовремя вы нас подобрали!
— Мы всегда появляемся в нужный момент. Куда едем?
— Южный массив, улица Титова, дом 14. Зеленые ворота, я покажу, — отозвался Палыч. — Только через магазин. Товарищ водитель, впереди гастроном на углу будет, остановку по ходу сделаем?
— Сделаем, отчего не сделать… — ответил водитель и газанул. «Волга» мягко набрала обороты. Мокрое шоссе стелилось под шины, дождь стоял стеной на обочине и барабанил в крышу. Водитель включил радио:
— «Мерседес» — это самая надежная, комфортная и безопасная машина нашего времени. — Зато «Жигули» — это машина времени: сел за руль и ты переносишься на 20 лет назад.
— Это точно! — засмеялся Палыч, он сидел на пассажирском сиденье рядом с водителем. — Я вот читал историю нашей машины «Победа», которую частично слямзили с Опель Капитена. Так вот перед запуском в производство Сталин осматривал новый автомобиль, кажется за пять дней до «Победы»… Предполагалось название ««Родина» — «Ну и почём у нас будет Родина?» — спросил вождь народов. Создателям автомобиля стало плохо… ««Невелика Победа»» — сказал Сталин, проехав в новой машине пару кругов, после чего модель модернизировали и у неё стало четыре дверцы…
— Я слышал, что Сталин спросил: «А сколько стоит Родина?» Представьте, кто-то продал машину, и говорят: «Он продал свою Родину», — ответил водитель. — У моего деда была «Победа», перевернулся он на ней и продал начальнику Гаи. Тот сказал: «Анатолий Иваныч!» Продавай, разобьешь себя и машину, машину жалко!» Ну, дед и продал ему — за три тысячи, кажется, не помню сейчас. Вылез из перевернутой и продал тут же… Этот магазин?
— Да, этот. Я сейчас… Эх, черт, зонта нет выскочить.
— Возьмите пакет на голову… — водитель дал Алексею Палычу модный пакет с надписью «Монтана», который достал из «бардачка»
Палыч вернулся быстро. Почему-то купленную водку и закусь он положил в «Монтану» вместо того, чтобы накинуть пакет на голову. С него лило, как из протекшего крана в котельной.
— Странно все как-то… Людки нет, другая тетка, товар у них другой… Пакетов нет совсем: «Надо было с авоськой приходить, говорит, носит вас алкашей в такую погоду». Товарищ водитель, я пакет верну, как домой доберемся…
— Да ничего, ничего, оставьте себе его, у меня еще есть, сын из загранрейса привез…
— Нет, это ж дефицит, я верну.
— Не беспокойтесь. Куда дальше ехать?
— Палыч, ты хоть пузырь-то взял? — спросил сзади токарь.
— Взял два «Московской», чтобы еще раз не ходить. По смешной цене — два рубля восемьдесят семь копеек за бутылку. Закуски набрал. Товарищ верь, придет она — на водку прежняя цена…
— Шутишь! Таких цен уже нет… Такие были в мою молодость.
— Вот и вспомнишь молодость, Виктор Иваныч… Здесь остановите, пожалуйста. Вот, возьмите… Я сейчас пакет вынесу обратно…
— Забудьте про пакет. Возьмите карточку, тут телефон, если понадоблюсь — всегда звоните.
— Ну, спасибо вам огромное!
— Приятного отдыха!
Палыч дал водителю червонец, компания хлопнула дверями, Петрович достал ключи от калитки, они быстро пробежали по двору, пытаясь укрыться от хлесткого дождя то под старой сливой, то под козырьком дома, добрались до «фазенды», заскочили внутрь.
— Сейчас печку затоплю. Обсохнем, — сказал хозяйственный Палыч. — Я тут планирую баню пристроить.
— Гаражно-банный кооператив?
— Типа того.
Дрова хрустели у огня в зубах, печка гудела, но тяга была хорошей и, не смотря на сильный дождь, печка не дымила. Токарь организовывал стол, открывал «шпроты», полоскал стаканы под краном. Палыч открыл дверцу холодильника:
— Странно, мужики. Холодильник — не мой, хотя огурцы в нем — мои. И помидорчики тоже вроде моей закрутки. И водка еще стоит, а я не покупал…
— Ты купил и забыл. А она ждала нас! И сегодня пятница, а это значит, что на работу завтра не надо, значит, культурно отдыхаем. Наливай!
Налили. Выпили. Согрелись. Еще налили — «между первой и второй перерывчик небольшой» «Фазенда» показалась им центром мира.
— Смотрите, что написано, — уже слегка пьяненький, но наблюдательный Виктор Иваныч ткнул пальцем в обрывок газеты, которым застелили стол, — «1 июня в 22 часа московского времени в Советском Союзе стартовала ракета-носитель с космическим кораблем «Союз-9.
Космический корабль, выведенный на орбиту вокруг Земли в 22 часа 09 минут, пилотирует экипаж в составе: командира корабля Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР полковника Николаева Андрияна Григорьевича, бортинженера кандидата технических наук Севастьянова Виталия Ивановича.
Экипажу корабля «Союз-9» предстоит выполнить в условиях одиночного орбитального полета большую программу научно-технических исследований и экспериментов…» газета «Правда» от 2 июня 1970 г.
— А у меня вот:
ПРАЗДНИЧНЫЙ КОНЦЕРТ
Большой праздничный концерт для участников торжеств венного заседания, посвященного 100-летию со дня рождения В. И. Ленина, состоялся 21 апреля в Кремлевском Дворце съездов.
Своеобразным эпиграфом концерта стала песня «Мы — люди ленинского века» С. Туликова. Произведение, воспевающее бессмертие ленинизма, исполнили пятнадцать лучших певцов — посланцев союзных республик.
Панорама нашей необъятной Родины открылась в этот вечер на кремлевской сцене и киноэкране.
Снова и снова возникал поэтический образ Родины, когда исполнялась ода на тексты поэтов союзных республик. Стихи о Ленине, партии, народе читали на своих родных языках народные артисты СССР грузин С. Закариадзе, украинка О. Кусенко, узбек Р. Хамраев, латвийская актриса В. Артмане…
Искусство Советской России представляла плеяда известных мастеров. Горячо аплодировал зал лауреатам Ленинской премии Л. Зыкиной, исполнившей песню «Растет в Волгограде березка», солистам балета Большого театра Союза ССР М. Плисецкой, В. Васильеву, М. Лавровскому, М. Лиепе, которые выступили в хореографической композиции в постановке лауреата Ленинской премии Ю. Григоровича.
На сцене юные скрипачи — учащиеся младших классов музыкальных школ Москвы. Как бы продолжая эстафету искусства, выступили тридцать лауреатов международных конкурсов — представители России, Украины, Армении, Грузии, Латвии. Они исполнили оду А. Эшпая «Кремлевские куранты».
— Газета «Правда», — растеряно прочитал Петрович. — 22 апреля 1970 года, пролетарии всех стран… Телепрограмма здесь:
НА ЭКРАНАХ ТЕЛЕВИЗОРОВ
22 апреля
ПЕРВАЯ ПРОГРАММА. 9.55 — Торжественное заседание Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик и Верховного Совета Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, посвященное 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Трансляция из Кремлевского Дворца съездов. В перерыве — Телевизионное агентство «Пионерия». Праздничный выпуск. 14.00 — «Песни села Шушенского». Премьера оратории композитора Ю. Шишакова.
Или вот еще:
СЕГОДНЯ В ТЕАТРАХ
КРЕМЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ СЪЕЗДОВ — спектакль Спящая красавица отменяется. Билеты подлежат возврату в кассы театра в 10-дневный срок.
БОЛЬШОЙ ТЕАТР — Семен Котко.
МХАТ им. М. ГОРЬКОГО — Кремлевские куранты.
ФИЛИАЛ МХАТ им. М. ГОРЬКОГО — Чти отца своего…
ФИЛИАЛ МАЛОГО ТЕАТРА — Украли консула!
ТЕАТР им Евг. ВАХТАНГОВА — Человек с ружьем (премьера).
— Палыч, ты где таких старых газет набрал?
— Да не моё это! Не было у меня таких газет. Может Толик, зять принес?
— Или внуки макулатуру собрали, — задумчиво сказал Петрович и проглотил шпротину. — Что-то здесь не так, хлопцы-молодцы. Магазин — неправильный, газеты — несвежей давности.
— Еще есть какая-нибудь макулатура?
— Да вот лежит… связка… Роман-Газета, №1 (647). Кожевников В. Особое подразделение. Повести… это чего опять 1970-й год?
— Смотрите! — Петрович отогнул крышку «шпрот» — на банке дата изготовления выдавлена 17.03.70, а вот плавленый сыр «Виола», а вот еще… вот телевизор древний, как моя жизнь. Системы «Березка». Палыч, откуда у тебя такой раритет? Он же на деревянных ножках, у меня такой в младенчестве был, когда мы еще новую квартиру получили, а до этого в бараке жили!
— Не моё это. Он, наверное, и не работает… — Палыч щелкнул затертой желтоватой клавишей, пощелкал переключателем. Экран замерцал, показывали футбол:
— Бышовец проходит к воротам… Опасная ситуация… Нодия…
— Это чемпионат мира, — сказал потрясенный Сергей Петрович, — Гиви Нодия, это… это семидисятый год, чемпионат мира, я точно знаю. Он из тбилисского «Динамо», за нашу сборную тогда играл… я ж про футбол, как из энциклопедии… Может это запись? Или шутка твоего Толика, кандидата наук? Смонтировал видеомагнитофон и старый телик, прикололся. Ты ж сам говорил, что он у тебя изобретатель…
— Я не знаю! Да какой-там видеомагнитофон! Где ты видик видишь? Это ж старая хреновина…
— Не оскорбляй благородный аппарат, — строго сказал Петрович. — Столько не работают, а он еще вполне прилично показывает.
— Гоооооллл! — завопил телевизор голосом Николая Озерова.
— Тише, Палыч, сделай, — попросил Петрович, — давайте попробуем понять, что всё это значит. Виктор, а ты чего молчишь?
— А я не могу думать, когда выпью, вот… лучше спою, — веселый токарь выудил из-за дивана пыльную гитару, обмахнул её тряпкой, тренькнул струнами и запел:
Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца,
Но недаром клуб «Фиорентина»
Предлагал мильон за Бышовца.
Что ж Пеле, как Пеле, объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюлле вместе с Жаирзинья
— Простите, что вы здесь делаете?
В дверях стоял человек в рыжей кожаной куртке, видавшей виды и в спортивных «трениках»
— Мы отдыхаем. А вы кто, простите?
— Я хозяин этого дома…
— Нет, позвольте! Вот хозяин этого дома, — и Петрович указал на Алексея Палыча, — мы вполне законно, значит, отдыхаем на его территории…
— Нет, вы что-то путаете, это мой дом, — человек указал на строение позади себя, — а это мой гараж и веранда, так что не заставляйте звонить в милицию…
— Подождите, подождите, мы не бандиты!
— А я почем знаю? Залезли в чужой дом, устроили пьянку, песни поете…
— Хорошо поем! — сказал Виктор Иваныч и продолжил играть:
Я сижу на нуле,
Дрянь купил жене — и рад.
А у Пеле — «шевроле»
В Рио-де-Жанейро…
— Погоди, Виктор! — вмешался Палыч. — Товарищ, это какая-то досадная ошибка, давайте присядем и спокойно во всем разберемся.
— Милиция разберется!
— Ну, зачем же милиция… вас как зовут?
— Какое это имеет значение?
— Большое, можно сказать — огромное. Не могу же я и мои …хм… коллеги называть вас неопределенным образом.
— Павел Алексеевич.
— Ой! А меня — Алексей Павлович, вот моё удостоверение с завода, посмотрите. Документы настоящие.
Новоприбывший сомнительно хмурясь изучал удостоверение:
— Вы еще и мой однофамилец — Котляров, — сказал он, возвращая документ. — Бывает же! Может быть, мы еще и родственники? Вы Татьяну Котлярову не знаете, случайно?
Палыч стал серьезным. Он побледнел. Затем сказал:
— Давайте выпьем! А потом мы вызовем такси и разъедемся по домам, чтобы не мешать.
— Не против…
Они выпили, закусили «Виолой», хлебом и солеными огурцами.
— У вас телефон есть в доме?
— Есть.
— Будьте так любезны, разрешите позвонить…
— Да без проблем!
Виктор Иваныч и Петрович остались в «фазенде», Палыч пошел звонить таксисту в дом. Через некоторое время он вернулся:
— Собираемся, мужики! Павел Алексеевич, разрешите газет взять, завернуть, а то мне пакет надо таксисту отдать, не люблю чужого брать. Вроде обещался.
— Да берите, конечно! У меня сын тут макулатуру в школу готовил, у него тут «штаб», прямо «Тимур и его команда» — добродушно засмеялся Павел Алексеевич. — О, сигналят! Таксист подъехал.
— До свидания! Простите, что вломились, но мы честное пионерское — не хотели…
— Да ладно, чего не бывает! Обсушились, отдохнули люди. Это я вас вначале за жуликов принял…
— Кстати, Павел Алексеевич, мы тут случайно вашу полулитру выпили и закуска еще, вот возьмите за беспокойство…
— Да вы что! Да какие деньги! Деньги — прах! Вот построим коммунизм и деньги отменим…
— Не построим, — сказал Виктор и положил гитару на диван.
Загудело сигналом такси.
— Чего это не построим? Еще как построим!
— На посошок?
— C удовольствием!
— А денежку всё же возьмите…
Через десять минут они уже ехали в том же такси. Дождь закончился. Умытое шоссе освещалось одинокими фонарями.
— Фонари целые!
— Что?
— Фонари, говорю, целые. У нас побили всё…
— Куда едем? — спросил таксист.
— Домой. Или нет, товарищ, вы отвезите нас лучше на остановку, откуда взяли, недалеко общежитие завода, мне надо…
— Что тебе надо, Палыч, тебе домой надо! И нам тоже…
— Вы пока определяйтесь — куда ехать, — сказал водитель. — Могу и на остановку. Только поздно уже очень, автобусы не ходят. В общежитие вас тоже вряд ли пустят, милицию позвать могут… По домам?
— По домам… — каждый назвал свой адрес. Только Алексей Павлович решил ехать к токарю Виктору. Потому, что от его улицы они только что отъехали.
— А это не Титова улица, — сказал водитель. — Это почему-то Луначарского.
— Так зачем вы нас сюда привезли?
— А тогда она была Титова. И магазин на углу соответствует.
— Соответствует. И дом мой. И ключи. Но я ничего не понимаю…
— Я — тем более. Мне сказали отвезти — я отвез. Клиент всегда прав.
Некоторое время они молчали. Палыч отдал водителю пакет. Поблагодарил. Заплакал. Водитель удивленно посмотрел, но ничего не сказал.
— Палыч, ты чего, что с тобой, Палыч?
— Вот… — тот протянул назад клетчатую бумажку с какой-то схемой.
— Что это? — Петрович взял бумажку.
— Это мой детский рисунок. Я взял это у телефонного аппарата, выпало из справочника… Хозяин дома — мой отец, а Татьяна, про которую он говорил — так звали мою маму… — слезы у Котлярова потекли еще сильнее, он не мог себя сдерживать и, закрыв лицо руками разрыдался.
— Как это может быть?!
— А просто… — сказал водитель. — Эксперимент у нас, извините, конечно. От НИИ Хронопластики. Вы действительно были в своем детстве. Пытаемся перестройку отменить и будущие её последствия, попутно изучаем эмоции, человеческий материал…
— Это мы материал?! — возмутился Виктор с заднего сиденья. — Да я тебя за такие слова!
— Спокойно, товарищ! — таксист тронул рычажок, и вокруг него появилось фиолетовое свечение, — это защитное поле. Читали фантастику, наверное? Не советую… Материал — он всегда материал. Такой материал, поскольку он инертен и плохо организован, не способен на изменения в социуме. Вот вы, Сергей Петрович, должны были в одной из версий вашего будущего стать генеральным конструктором, а поленились добраться до рядового инженера. Виктор Иваныч –токарь золотые руки, спец, Кулибин нашего времени, но работает на обычном заводе, который будет разворован через два года, а оборудование продадут на металлолом.
— А что будет с заводом? — спросил успокоившийся Палыч, вытирая слезы платком.
— Раскатают и через несколько лет снесут корпуса, построят очередную высотку. Ваше изобретение, Алексей Павлович, останется в виде бумажки в семейном архиве.
— Вы и про это знаете?
— Я знаю многое, но не всё.
— И что, мы просто вот так расстанемся, вы довезете нас домой?
— Да, просто расстанемся, вы всё забудете. Или станете сотрудниками НИИ Хронопластики. Хорошая зарплата. Перспективы. Творческий поиск. Сможете посмотреть — как строились пирамиды Египта, встретиться с Леонардо да Винчи, пообщаться с Михаилом Ломоносовым, Теслой, Столетовым и массой других замечательных людей… Выбирайте. Да и это… старость отменяется. В прямом смысле, у нас работает программа фиксации. Помолодеете лет на тридцать. Можно и больше.
— Я сплю и мне это снится!
— Все мы спим — в той или иной степени. Думайте…
— Ну что? — Палыч повернулся к друзьям. — Это мой шанс, последний.
— Я согласен, — ответил Петрович. — Один за всех, все за одного.
— Я — тоже, — ответил Виктор Иваныч, — при таком раскладе — просто сопьюсь, а так может — пользу принесу человечеству.
— Тогда мы согласны, товарищ водитель. Везите нас в светлое будущее… или темное прошлое.
Водитель нажал кнопку, машина плавно исчезла, мокрые брызги от колес осели на асфальте и если бы кто-то наблюдал со стороны, то он бы увидел, как автомашина въезжает в стену, растворяется в глухой черной темноте.
Рассказ издан в составе сборника Институт хронопластики