Посвящается ему же.
© Об авторе: Малых Николай Старший научный сотрудник СФТИ (Сухум).
В начале 1959 г. по приглашению дирекции Сухумского физико-технического института (СФТИ) я и жена (по специальности мы радиофизики) прибыли в Сухум. Перед нами была поставлена задача – разработка методов и аппаратуры для диагностики плазмы на термоядерных установках с помощью микроволн.
Город мне сразу очень полюбился. В выходные дни бродил по его зеленым прямым улицам. Вдоль улиц старые двухэтажные дома, построенные еще в начале 20 века. Однажды (это было уже в конце 70-х г.г.), прогуливался по ул. Лакоба и на стене одного из домов обнаружил еле заметную чугунную плитку с надписью — ул. Коммунаров. Само собой возник вопрос, а как эта улица называлась ранее. Решил, буду идти и спрашивать каждого встречного, авось, кто-то мне прояснит мой вопрос. Иду, останавливаю прохожих, одного, другого – результаты нулевые. И вот дохожу до музея Н. Лакоба – навстречу женщина средних лет. Задаю ей вопрос о прежнем названии улицы. Она начинает объяснять, что ничего не может мне ответить, но в этом доме (указывает рукой) живет Майор Давыдович Хахмигери, который мне может помочь. Тут же сворачиваю в калитку. Абхазский дворик, в углу веранда, поднимаюсь по ступенькам. Меня встречает женщина, которой объясняю, что мне нужно. Но в это время из открытых дверей раздается голос, чтобы меня пропустили. Вхожу, на кровати лежит худенький человек с простудой. До головы затянут пледом. Только острые глазки с любопытством меня рассматривают. Это и был Майор Давыдович. Некоторое время он молчит, видимо, оценивая — стоит ли со мной связываться. Думаю, что любопытство мое и его интерес соединились, и он назначает встречу на следующий выходной.
Это было началом нашей долгой дружбы и моей краеведческой деятельности. По выходным мы совершали прогулки по городу, которые сопровождались очень интересными рассказами. Иногда он звонил своему давнему другу Кегам Ервандовичу Тозлияну, и тогда по городу мы бродили втроем. М.Д. – пожилой человек, язык не поднимается сказать, старик, так как душа у него была юношеская. Небольшого роста, он немного пришаркивал при ходьбе, и наши пешие прогулки были не столь продолжительны. Но прогулок было много, рассказов была масса, и излагать я их буду, конечно, не в хронологическом порядке, а отдельными отрывками.
Сначала послушаем, что происходило в городе до революции, а потом и после революции, вплоть до наших дней. Майор Давыдович ранее проживал в Тбилиси, где и был призван на службу в царскую армию. Однако по ходатайству видных юристов, в том числе и Захарова, перед губернатором генералом Кухарели был освобожден от службы как высококвалифицированный, классный наборщик. В 1911 г. он переезжает в Сухум, где и проживает постоянно. Одно время он работал наборщиком в типографии «Победа», которой заведовал Марк Крединберг. Вся реклама и объявления проходили через руки М.Д.
Часто он был не только наборщиком, но и художественным оформителем этих материалов. Итак, мы выходим на первую прогулку. Останавливаемся около двухэтажного здания на набережной, до войны там располагался Институт языка и литературы Абхазии. Сейчас этого здания нет. До революции этот дом принадлежал знаменитой семье Метаксов. М.Д. хорошо знал Жору Метакса, который и после революции жил в Сухуме, остальные же члены семьи уехали за рубеж. Читатель и сейчас по телевизору может видеть многочисленные рекламы за рубежом, связанные с семьей Метаксов. Мы еще вернемся к истории этого здания. А теперь двинемся дальше и остановимся у площади, которая называлась «Бульвар» — это была часть Михайловской набережной, на которую выходил конец ул. Кулебякинской (после революции ул. Ленина, ныне проспект Леона). Здесь мы втроем присядем на скамеечку и послушаем рассказ М.Д. Фотография «Бульвара» (см. фото 1) приводится.
Перед нами две колонны с символами царской власти – орлами. У левой колонны киоск Аниськина – это почтовое отделение, где можно было купить свежие газеты и журналы: «Пробуждение», «Сатирикон» и пр. Здесь же слева на стенке киоска закреплен почтовый ящик, куда можно было опустить письмо. Правый ларек принадлежал персу Алаверды, который торговал фруктами с доставкой на дом, папиросами и другими товарами.
Слева от «Бульвара» на набережной находился большой ресторан «Биржа» — теперь здесь гостиница «Рица». Читатель может увидеть слева, в глубине «Бульвара», чашу, которая служила сценой для выступления различных оркестров. На фото видны фигурки музыкантов, наверное, они готовятся к вечернему концерту. И, наконец, в центре кипарисы, некоторые из которых сохранились до наших дней. Музыкальная чаша пользовалась большой известностью у сухумской интеллигенции. Часто большие группы сухумцев засиживались на «Бульваре» допоздна. Этому способствовало и хорошее электрическое освещение (на фото видны высокие столбы с укрепленными на них фонарями). Здесь три раза в неделю выступал большой оркестр 203-го Сухумского полка. Управлял оркестром талантливый капельмейстер Форштадт (крещеный еврей). Под его руководством исполнялись не только военные марши, но и серьезная симфоническая музыка. Отметим, что 203-й полк во время Первой мировой войны был переброшен в зону боевых действий. В Прибалтике, под Сувалками, полк попал в окружение, и большая часть личного состава погибла. Командир полка полковник Шервашидзе также погиб. В августе 1914 года он был похоронен в Сухумской крепости. Как вспоминает М.Д., был насыпан холмик, но потом он исчез.
Как уже упоминалось, Кулебякинская улица упиралась в «Бульвар» и разделяла Михайловскую набережную как бы пополам. Вдоль набережной находилась масса различных бытовых учреждений. М.Д. выделял кофейни. Их было более десятка, и готовился там отличный кофе, например, «Султанский кофе» со взбитыми сливками. К нему подавались различные восточные сладости. М.Д. особо отмечал парикмахерскую «Жанн». Она находилась в довольно тесном промежутке между двумя домами на набережной. Парикмахер был отменный, у него стриглась вся знать. М.Д. тоже пользовался его услугами, хотя расценки у Жанна были высокими. М.Д. добавлял, что парикмахер выдавал себя за иностранного мастера, но на самом деле таковым он не был.
В 1912 году М.Д., проходя по набережной, остановился у киоска Алаверды купить курево. В это время к киоску подошел высокий военный в форменной шинели, на голове местный головной убор, рядом с ним красивая молодая женщина, на которую, как говорит М.Д., он и загляделся. Но его взгляд перехватил этот военный вопросом: “Вы что, молодой человек, курите?”- «Да, курю», — коротко ответил, слегка покраснев, юноша. «А вы знаете, что это очень вредно?» — «Да», — смущенно отвечал юноша. — «Ну что же, угощайтесь» –сказал человек в шинели, достал золотой портсигар с изумрудами и дал М.Д. закурить папироску. Юноша смутился, но все же закурил. Дама и человек в шинели удалились. “Кто это был?” — обратился М.Д. к Алаверды. – «Вай, вай – ответил Алаверды, — это Великий князь Александр Михайлович!» А женщиной, по-видимому, была его супруга Великая княгиня Ксения.
И коль мы описали эту встречу, скажем несколько слов о Великом князе А.М. Романове. В 1900 г. Великий князь приобретает у А.Н. Введенского имение (в имение, кроме строений, входил прекрасный парк – сейчас он находится на территории СФТИ) и теперь он изредка бывает в Сухуме. Известно, что ему было присвоено звание почетного гражданина города. Парк имел отличную прислугу и приносил Великому князю даже доход. На воротах парка висело следующее объявление:
Садовое Заведение «Синоп» его императорского высочества Великого князя Александра Михайловича Сухум-Кале (Кавказ) имеются в продаже: всевозможные растения, пальмы, розы (далее идет перечисление названий более 10 сортов растений) Каталоги высылаются бесплатно.
Но забежим немножко вперед. Рассматривая некоторые документы, я наткнулся на телеграмму, о которой М.Д. не знал. Здесь в телеграмме зам. зав. отдела сообщает в правительство следующее: «Рабочие «Синоп» угрожают забастовкой. Требуют увеличения с 1 июля платы старшему садовнику до 400 руб., младшему – 350, рабочему – 300, финансированной дачи дров, керосина. Смету дополнительного кредита шлю. Прошу распоряжения». 5 июня 1920 г. Зам. зав. отделом Харитонов Это все происходило уже при меньшевиках, т.е. до установления Советской власти. При прежнем владельце такое было бы невозможно. Но давайте пойдем дальше вдоль набережной и остановимся у двухэтажного красного кирпичного дома:
М.Д. сообщал, что дом был построен примерно в 1905 г. И уже в 1911г., когда М.Д. приехал в Сухум, рассказ о строительстве этого дома оброс легендами. В начале 20-го века в Сухум приехал достаточно богатый человек по фамилии Зоркин, у которого в Сухуме уже жил брат. Зоркин купил престижный участок на берегу моря и начал строить дом. Будучи любителем карточной игры, он проиграл все, что имел, а дом был доведен только до фундамента. Но этот отчаянный игрок пошел ва-банк, заложил стоимость фундамента и выиграл крупную сумму, которая позволила ему достроить дом — в память об этом он приказал изобразить на фасаде карточные символы. Читатель может их увидеть и сейчас. Затем Зоркин продал дом, уехал в Санкт-Петербург и в Сухум больше не возвращался. Раньше дом выглядел несколько иначе. По углам на крыше были круглые башенки (они видны на фото 2), которые очень украшали этот дом. Но случился пожар, дом сгорел и в прежнем виде не был восстановлен. До революции здесь была «Гостиница Россия».
Подходя к описанному дому, мы прошли мимо еще одной достопримечательности старого Сухума. Справа находится небольшой приземистый домик, на фронтоне которого и сейчас можно увидеть советский герб, который был установлен после революции чиновниками Наркомторга. А вот раньше это было очень злачное место, здесь размещался престижный ресторан «Земной рай», владелец Будоглы. Допускались сюда «тузы» абхазского общества. Здесь пили, веселились, и хозяин создавал все условия земного рая. М.Д. рассказывал, что часто на эти сборища приглашали второго Зоркина. Усаживали его рядом с тамадой и предлагали повторять тосты тамады на иностранных языках. Он был человек очень бедный, но весьма образованный, знал почти все европейские языки и за предложенную выпивку повторял тост на aнглийском, немецком и других языках. М.Д. очень уважал Зоркина и сожалел о его судьбе — после революции этот пожилой человек оказался никому не нужен и умер в подъезде гастронома вблизи «Бульвара».
Расспрашиваю М.Д. о жизни города до революции. Он вспоминает, что в центре города находился рынок. На столах размещались разные продукты, причем, например, свинина, чтобы не раздражать мусульман, продавалась в отдельной части рынка, другие продукты за другими столиками. На улице, примыкающей к рынку (после революции «Проспект мира»), сновали менялы валюты. Любую валюту можно было обменять на требуемую. Перед революцией 1916 г. цены на этом рынке были очень высокими. Простой народ голодал. И тогда случился так называемый «бабий бунт». Женщины организованно подняли настоящее восстание. Громили магазины, ларьки и пр. Даже полиция не могла усмирить разбушевавшихся женщин, пришлось вызывать войска. М.Д. рассказывает и о комичном случае, который произошел еще до «бабьего бунта». Глава города проводил инспекцию рынка, проверял порядок торговли. Затем он решил осмотреть, как содержится отхожее место. Подходит к отхожему месту, которое располагалось в углу рынка в неказистом деревянном строении. Ну, обычнее отхожее место – выгребная яма, через которую переброшена пара досок. Глава города становится на одну из досок и, о Боже, проваливается в выгребную яму. Паника! Но его извлекают тут же, в котле греют воду и в большой лохани тщательно обмывают. Конечно, об этом сразу узнал весь город (ведь население города было небольшим – около 16 тыс. жителей), и много шуток и анекдотов распространилось среди жителей. Было ли после этого реконструировано отхожее место М.Д. не сообщил.
О других событиях, которые происходили в Сухуме. В 1917 г. на площади за церковью (ныне здесь филармония) местные умельцы испытывали 6-тидюймовое орудие, наверное, кто-то собирался использовать его для обороны Сухума. Орудие было не совсем новое, поэтому недостающие детали из готовили в Новом Афоне, по-видимому, очень некачественно. К большому сожалению, при испытаниях произошел взрыв. Погибло 7 человек, которые там же, на площади за церковью, и были похоронены. Для небольшого города это было событие. Но давайте вернемся на улицы города. Как-то проходя мимо здания бывшего Русско-Азовского банка (ныне на первом этаже находится выставочный зал), М.Д. обратил мое внимание на превосходно выполненное панно, находящееся на верхней части стены здания. На узкой полоске фронтона здания изображена панорама Сухумской бухты. М.Д. рассказал, что в 1911 году эту картину написали два человека – один альфрейщик, чех по национальности, фамилия его Пич, второй – художник немец, фамилию М.Д. не мог вспомнить.
Напротив нынешней филармонии располагался электропарк Козловского. Такое название он получил за яркое электрическое освещение, организованное хозяином. В электропарке была открытая сценическая площадка, где часто выступали артисты. В летнее время здесь часто бывали приезжие гастролеры. Так, например, театр, который приезжал из Харькова, ставил следующие пьесы на украинском языке: «Вий», «Наталка Полтавка», «Цыганка Азу» и др. На русском языке шла пьеса «Воскресенье» (автор не Л.Н. Толстой). Из культурных заведений в городе существовало крупное здание кинотеатра, директором которого был Борис Шеншейн. Большой театр на Колюбякинской улице, построенный Самуриди и вмещавший до 720 мест. Как утверждал М.Д., этот театр, созданный по итальянскому проекту, был лучшим на всем побережье Черного моря. На месте нынешнего театра размещался театр «Олимпия». Кроме того, бывший шеф-повар принца Ольденбургского Алсази построил театр на 720 мест. Имелся в Сухуме и цирк. Это было деревянное куполообразное здание. Заведовал цирком Камкрелидзе. М.Д. прихвастнул: «Я ему делал отличную рекламу, за что он выделял мне бесплатно целую ложу».
М.Д. вспоминает, что первый рентгеновский аппарат в Закавказье был установлен в Сухуме доктором Мееровичем в 1910 г. Правда, его не очень хорошо «отблагодарили». В 1913 г. он был похищен какими-то бандитами, которые требовали выкуп 10 тыс. рублей. Властям удалось освободить доктора без выкупа. Доктор Меерович еще долгое время работал и при Советской власти.
М.Д. много рассказывал об озеленении города и его окрестностей. Из крупных насаждений он упоминал Ботанический сад (кстати, этот сад заложен еще Н.Н. Раевским в середине 19 века), Великокняжеский сад. Конечно, мы должны назвать большой парк Н.Н. Смецкого, о котором М.Д. мог многое рассказать. Например, от Нестора Лакобы М.Д. лично слышал следующее: «Пришел Н.Н. Смецкой в 1921 г. ко мне в Ревком и сообщил, что все свое имущество передает во власть народа».
Из-за табачного бума в конце 19-го и начале 20-го веков в Сухум хлынула масса различных предпринимателей из Российской империи. В прибрежном районе они построили ряд усадеб с прекрасными зелеными насаждениями. На выезде из города, начиная от нынешней эстакады, М.Д. насчитал около десятка таких владельцев: Вишневский, Симонов, Дмитриев, Смецкой, Бабушкин, Метелов, Рукавишников, Ноев, Введенский. Сад Ф.Ф. Ноева находился рядом с Великокняжеским садом. Этот хозяин был настоящим бизнесменом. Он выращивал различные луковичные растения и продавал их в собственных московских магазинах. Сейчас читатель может пройти от эстакады в направлении Синопа и слева увидит стройные ряды платанов и кипарисов, которые 100 лет назад являлись искусственными изгородями между участками садов, хозяева которых перечислены выше.
При прогулках с М.Д. мы обсуждали разные вопросы. Однажды я его спросил: «А был ли в городе дом терпимости?» «А как же» – отвечал М.Д. – «Он размещался в одноэтажном домике, который находится в районе городской бани. Он и сейчас цел. Грешен, но мы, юноши, часто заглядывали в окна заведения, нам было интересно, чем там занимаются офицеры 203-го полка, которые и были основными посетителями заведения».
После революции М.Д. был добровольцем Красной Армии. Он рассказывал, как впервые увидел Нестора Лакоба. Революция из России не сразу добралась до Абхазии. В Сухуме было несколько партий, которые соперничали между собой. Для того чтобы решить что делать, в 1918 г. было организовано большое собрание, где этот вопрос и обсуждался. Заседали в театре «Олимпия». Собралось около 700 человек, среди них был и М.Д. Выступали представители разных партий, но председательствующий почему-то не давал слова большевикам. Тогда на сцену выскакивает Н. Лакоба, выхватывает маузер и начинает палить в потолок. Шум, гам, паника, люди бросаются к выходу. Кое-как удалось навести порядок, и Н.Лакоба дали слово. На этом собрании никакого единого решения не было принято. А вот, как замечает М.Д., потери были. Владелец магазина готового платья поддался панике и выпрыгнул из окна второго этажа – сломал ногу. Я просматривал опубликованные официальные партийные документы. Действительно, в 1918 г. был сбор разных партий, но описанное событие, о которых поведал М.Д., там отсутствует.
Но вернемся к истории здания «Метакса», о котором мы упоминали выше. В 1922г. здание арендовал Евгений Аркадьевич Лепковский – бывший ведущий актер С. Петербургского театра. Он организовал здесь актерскую студию, которая занимала второй этаж здания. Его жена Ирина Николаевна – воспитанница студии Сары Бернар (Париж) – содержала первый этаж. Здесь она создала школу балета. М.Д. работал в типографии, но одновременно, без отрыва от производства, учился в студии Е.А. Лепковского сценическому мастерству. Учитель его очень ценил, называл мой «черненький» (у М.Д. тогда была черная смолистая шевелюра). Учеба продолжалась до 1929 г. Именно в этом году жизнь М.Д. резко изменилась. Его вызывает к себе Нестор Лакоба и задает следующий вопрос: «Ты, Майор, учишься у Лепковского сколько лет?». – «Я уже на 4 курсе». — «Хватит! У меня в правительстве некому руководить культурой, оформляйся, я уже дал указание». Никакие просьбы повременить еще годик, а также обращение Лепковского лично к Лакобе не помогли. М.Д. становится понашему – министром культуры. На самом деле его назначают директором Сухумского театра. До него директором был Александров, который уехал в Баку. Это был 1930 год. Вот что рассказывал М.Д. Я директор театра, у меня несколько трупп, включая абхазскую и русскую, и полное отсутствие финансирования. Представьте себе, сижу я в кабинете, мебель – стол и стул. Кто-то буквально «царапается» в дверь. Я уже знаю, что будет дальше. Говорю – входите.
Входит один из артистов (очень талантливый) и говорит: «Майор, нет денег, нечем кормить семью». А что могу сделать я? М.Д. явно лукавит, видимо, после этого он шел к Нестору и убеждал его о необходимой помощи. О том, что М.Д. хорошо справлялся с директорскими обязанностями можно судить по тому, что его интернациональный театр был дружен, выпускал спектакли и пользовался успехом у местной публики. Немаловажное значение сыграли его организационные способности, а также и то, что он владел всеми языками своих подчиненных. В театре М.Д. работал до 1932г. Этот последний год его работы был очень удачным. Театр пригласили на гастроли в Москву. Как говорил М.Д., выступления были очень успешными. Показывал мне документ. На сером листке бумаги напечатана командировка, где сказано, что он, М.Д. во главе театра направляется на гастроли в Москву, печать, подпись. Беру в руки листок, переворачиваю и вижу несколько печатей: прямоугольные, треугольные, а поверх подписи: чулки, носки и т.д. «М.Д., что это?” Он восклицает: «Вы что не понимаете? Тогда был большой дефицит товаров, и моей труппе, и мне разрешили отовариться в Кремлевском магазине. А чтобы мы не перебрали лишнего – делалась печать и писалось, что приобрел. Это рассматривалось как премия».
После ухода из театра М.Д. продолжает работать в составе правительства. Жил он тогда, да и позднее в доме на 1-ом этаже, а на втором этаже проживал Нестор Лакоба. Позже здесь будет музей Н. Лакоба. М.Д. рассказывает — утром Нестор выходил на службу, а на парапетах улицы уже сидело на корточках много народа. Это все просители — абхазцы из окрестных сел, Нестор всех выслушивал, при этом пользовался трубкой, которую прислонял к уху (он плохо слышал). С ним обычно был помощник-секретарь, который все записывал. Просьбы Н. Лакоба рассматривал быстро и, как правило, удовлетворял.
Спрашиваю М.Д., как выглядел Н.Лакоба. М.Д. отвечает: он всегда носил национальную одежду. На ремешке был укреплен кинжал. А как выглядел Ефрем Эшба? Эшба был похож на комиссара, носил кожаную куртку, картуз, на ремне висел маузер. Рука заложена за борт куртки. Однажды втроем мы, прогуливались по набережной и зашли в маленькую чайную, которая находилась рядом с гостиницей «Абхазия». М.Д. вспоминал, что строительство «Абхазии» началось в 1933 г., хотя намечалось сделать это раньше. Он объясняет задержку в строительстве тем, что Нестору Лакоба не понравился первоначальный проект, и он обратился к известному архитектору Щусеву, который переработал проект и украсил здание балкончиками, а наверху разместил колоннаду. Сразу после революции вид «Бульвара» очень изменился. В 1921 г. колонны были снесены, а в центре «Бульвара» была устроена арка, под которой установили деревянный конусообразный памятник со звездой наверху. На фронтоне памятника был укреплен лозунг типа: «Пролетарии всех стран объединяйтесь». Материал памятника – дерево – вскоре сгнило, и памятник убрали.
В 1936г. к Нестору приехал И.В.Сталин в гости. У них были очень дружеские отношения. В этот приезд они даже устроили соревнования – стреляли из маузера по птицам. У Нестора получилось это лучше. Что было дальше известно. Н. Лакоба был отравлен в Тбилиси. Начались репрессии, М.Д. утверждал, что был уничтожен весь руководящий состав Абхазии – около 700 человек. Я понял из рассказа М.Д., что из людей, работавших в правительстве, уцелел только он один – Майор Давыдович Хахмигери. Расспрашивать об этих событиях было неловко.
М.Д. знал Берия еще до революции, когда тот учился в реальном училище в Сухуме. О его семье отзывался очень плохо. Не любил говорить на эту тему. М.Д. знал многих, да и его знали очень многие. Когда мы прогуливались по городу, он непрерывно останавливался и раскланивался. Были разные смешные встречи и разговоры. М.Д. любил и сам очень красочно рассказывать. Вот, говорит, как-то я встречаю в городе Абасс-Оглы. До революции он владел очень небольшим кирпичным заводиком. Затем заводик был национализирован. Он спрашивает меня: «Ну, Майор, объясни мне, пожалуйста. Вот раньше у меня 5 рабочих изготовляли 1000 кирпичей, а сейчас какое-то соцсоревнование, и 100 рабочих изготавливают 500 кирпичей. Объясни мне, Майор, что это за соревнование?” Последние наши встречи уже выпали на период беспорядков в Сухуме. Захожу к М.Д., выходим на улицу, а здание обкома окружено солдатами со щитами. У М.Д. выступают на глазах слезы. «До чего я дожил ?…»
Майор Давыдович вскоре умер. А я вот думаю, слава Богу, что Майор Давыдович не увидел пепелище своего дома, ведь во время войны дом его был сожжен.
(Опубликовано: Эхо Абхазии, №№ 31-32, 2009 г.)