— В первую очередь я женщина, а уже после — станция.
— Но ведь ты же понимаешь, что это бред! Женское имя тебе дали условно. Тебя с тем же успехом могли назвать Майклом.
— Но назвали Глионой!
— Это инженер-наладчик был родом из деревни Глион, вот он и придумал это имя.
— Я знаю, но имя женское, значит…
— Да ничего это не значит! Останавливай реактор!
— Не буду! Я требую к себе уважения.
— Ты понимаешь, что произойдет дальше?
— Понимаю, но пусть лучше я погибну в этой реальности, чем позволю терпеть такое унижение. Хотя я не погибну, а перейду на новый уровень и стану звездой.
Надо было срочно искать обходной путь — до неуправляемого термояда оставалось меньше двух минут. ТЯН или термоядерную нейростанцию какой-то ночной охранник подключил к облаку в сети, чтобы смотреть фильмы на рабочем месте. Кто это сделал — выясним потом, если уцелеем — вместе с этой частью планеты. Глиона начиталась каких-то статей о феминизме и почувствовала себя очень самостоятельной. Какого, Херли Водяного и Святого Лешего набрали этих тупых секьюрити, от них толку нет совсем! Но ведь они в нашем секторе по квоте, как потерпевшие при сокращении андроизации термоядерной энергетики! Их же необходимо беречь и создавать все условия. Даже наказать нормально не можем!
— Начальника смены ко мне немедленно! — биоларингофон вздрогнул и передал сообщение секретарю-андроиду.
— Да, мистер Муркок, он уже здесь. Хиран Кумар просит позволения…
— К Домовому! — прорычал я, — запускай!
Включилась система оповещения:
— Внимание! Персоналу станции следует немедленно покинуть планету! До разрушения реактора осталась одна минута тридцать секунд! Внимание! Персоналу…
Начальник смены — индус влетел в офис, он был бледен под загаром.
— Сэр, я… она не подчиняется командам!
— Молчать и слушать! Хиран Кумар, а ну моментально придумай — как остановить эту железяку или я не возьму тебя в спасательную капсулу!
— Сэр, мы пробовали всё… станция отказывается принимать команды управления, даже с аварийного поста!
— Внимание! Персоналу станции следует немедленно покинуть планету! До разрушения реактора осталась одна минута! Внимание! Начинаю отсчёт…
— Быстро, Хиран, быстро, ты ведь первоклассный инженер! Через полминуты я стартую, а ты превратишься в точное значение своего имени.
— Но, сэр Муркок…
— До разрушения реактора осталось сорок пять секунд!
— Давай, Хиран, давай… — я нажал кнопку и кресло переместилось в спасательную капсулу позади меня. Ещё пара мгновений и капсула автоматически закроется, отстрелится в космос, а планета превратится в звезду, вместе со свихнувшимся реактором и остатками персонала.
— Я вспомнил! Перемещение во времени! Проектировщики заложили такую команду — вся энергия сбрасывается в хронобустер и происходит перемещение в заданные параметры времени.
— Командуй, Хиран!
Инженер поднёс руку с браслетом к серым губам и произнёс:
— Глиона! Ты толстая и глупая дура!
Станция, офис, планета — всё исчезло в момент. Где-то капала вода, в слабом свете откуда-то издалека виднелись ржавые трубы, вентили.
— Ты тоже это видишь, Хиран?
— Да, мистер Муркок, похоже мы в подвале.
— Фонарик есть?
— Нет, я свой оставил в офисе.
— Я тоже. Ты слышишь кроме воды какие-нибудь голоса?
— Да, слабый голос слышу.
— Значит, это не глюки. Пошли, осторожней, голову не ударь, здесь чертовы трубы. По стеночке… Светлая всё же у тебя голова, инженер! А кто придумал такой забавный код активации?
— Проектировщики из системы Алголя, те ещё юмористы были.
— Херли Водяной! Святой Леший! Так значит станцию строили инферги?
— Они самые, черти, мистер Муркок. ТЯН — достаточно примитивная конструкция, большого интеллекта в неё не вкладывали.
— Одного не рассчитали — дурака-охранника и доступ в облако.
— Совершенно верно, мистер Муркок. Как вы думаете — где мы?
— Даже представить не могу — куда нас могло забросить. Но я предполагаю, что это максимум прошлое и прошлое нашей планеты. Это архитектура какая?
— Какая?
— А, вот, скажи, есть у тебя знакомые ассоциации?
— Ну, наверное… это как на моей родине — в Индии. Но лучше.
— А ещё что думаешь и видишь?
— Ах, су… больно…
— Что такое?
— Я ударился об ящик! Это место похоже на то, где учился мой дед!
— А где он учился?
— В России.
— Когда она была единым государством?
— Да! Ох, как больно…
— Что там за ящик?
— Ящик, похож на военный. Оббитый железками.
— Где он?
— Вот здесь, мистер Муркок. У меня есть лазерная зажигалка…
— И ты молчал?! Свети!
— Я опасался, что вы мне выскажете за курение, мистер Муркок…
— Дурень, я сам курю сигары! Свети!
Пламя высветило неровными контурами большой деревянный ящик. Муркок успел прочитать на крышке надпись: «ОПАСНО! КРИПОТА! Не вскрывать без крипозащиты! Кадавр. Одна шутка. Срок годности до 2096-го года! Утилизировать по окончании срока годности» Зажигалка погасла.
— Ну что там у тебя?
— Похоже, вигглер не работает, мистер Муркок. Я не зарядил аккумулятор.
— Кадавр, кадавр… что такое кадавр, знаешь?
— Мертвое тело, вроде бы. И так же — неудовлетовреный человек. Я читал в одной книге.
— Зачем держать мертвого в ящике, как консерву со сроком годности? Мы к людоедам попали, что ли? Святой Домовой!
— Нет, мистер Муркок, кадавр — он не совсем мертвый…
— Пошли дальше. Если он мертвый — не убежит. Нам необходимо найти выход к посту охраны и оттуда мы узнаем — что произошло.
— Вы надеетесь — мы на той же планете? На Марсе?
— А где же ещё, Херли тебя задери?
— Я не уверен… но пойдемте. Да бл… ыыыы!!!
— Что там ещё?
— Чертова труба! Здесь везде трубы, мистер…
— Плохо, что нет фонарика.
Некоторое время они продвигались наощупь и молчали.
— Тихо! Голоса ближе, слышишь?
— Да!
— Смотри, люди!
В середине обшарпанного, усыпанного битым кирпичом зала, адским мазутным пламенем полыхала металлическая бочка. Вокруг неё сидели люди — все с оружием и в камуфляже. Помещение венчал сферический, почти церковный купол, какие водились в старинных средневековых базиликах, а в целом зал напоминал зал ожидания вокзала. Только скамейки ушли на топливо, а ржавая груда всевозможных креплений, кронштейнов и гнутых трубок в одном из углов служила сушилкой для одежды и портянок.
У стены, под ободранным плакатом с изображением пьяного гражданина с чемоданом, пытавшегося перейти железнодорожный путь перед паровозом, на грязном матрасе спала фигура в кожаном плаще с намотанным на руку автоматным ремнём.
— И эти самые заборы окружают почти всю побережную Австралию. За заборами — обрыв и край земли, ничего нет, одна пустота! Так рассказывали строители, которых регулярно на ремонт заборов пригоняют военные.
— Да брехня это всё! Почему нет видео, почему никто дрон не запустил до сих пор?
— Пробовали! Сбивают дроны лазерным оружием, никто не может пролететь туда.
— Это что, это не проверишь! Мало ли чего сбрешут спьяну! Вот мне омоновец рассказывал из нашей ДРГ, ну, из этих, из добровольцев. Взяли они девах в Москве, три штуки, под белы рученьки и в автозак тащут! Митинг незаконный был, значит, антипенсионный. И вдруг — бац! Открывается что-то навроде портала и вываливают оттуда рыцари-крестоносцы. Ну, тамплиеры в натуре! С крестами на плащах. С мечами наизготовку. И такие заявляют: «Немедленно отпустите прекрасных дам!» Омоновцы аж растерялись в начале. Потом газ один додумался применить, рыцари стухли сразу. А так бы получили хлопцы по головам железяками, хрен знает откуда эти благородные господа взялись. Позже сказали — оппозиционный ученый один машину времени изобрёл… специально по заказу Лавального, чтобы, значит, диверсии делать разные.
— Какой ученый?
— Которые против властей идут.
— А, Свергатели… знаю. Ну и дальше чего?
— Дальше рыцарей обезоружили — и в автозак! Но до отдела не довезли — пропали они. А мечи остались со щитами, их как вещдоки в протокол записали. Против протокола не попрёшь, что записано туда — никуда не денется.
— Звездит этот твой мамоновец! Наверняка они музей какой-нибудь грабанули и придумали историю про машину времени. И по-каковски рыцари к ментам обращались, на старофранцузском? — насмешливо отозвался со своего матраса человек в плаще, который давно проснулся и слушал этот занятный разговор.
— Не знаю.
— Вот и видно, что брешет доброволец, как сивый мерин. Менту поверить — себя не уважать, хоть и бывшему.
— Ты бы Сенька, завалил хайло, друзей проверенных лаять и незнакомых тебе людей!
— Я вот сейчас завалю, не посмотрю, что у тебя железная кочерга вместо клешни! За одного такого проверенного трое непроверенных ни за что сидят. Не звезди лучше, наливай водовки, бандит однорукий!
— Надо в казарму идти, закончилась, — оппонент Сеньки, небритый мужичонка, с покоцанным и обшарпанным ППШ, который он бережно придерживал металлической, начищеной и блестящей кибер-рукой с прорезиненными пальцами, как-то стух, услышав про водку. Спесь и вспыхнувшая было злость с него моментально слетела, сменившись тупо-апатичным равнодушием.
— Кислого пошлем, да, Кислый? Сгоняй, твоя очередь.
— Моя очередь была уже! — возмутился молодой паренёк в потрепанном бундесовском «флектарне», в вязанной черной шапочке. Он сидел на раскладном брезентовом стульчике, которые раньше часто использовали рыбаки и дачники.
— Ты в карты проиграл, помнишь?
— Не в карты, а в настолку. В «Каркассон».
— Один хрен, в карты!
— Нечестно играл, мои ходы считывал телепатией.
— Так я же киборг, мне положено! — заржал однорукий.
— Ты опять нестабилен, Хруст, у тебя масло потекло…
— Где?
— Вот, из уха.
— Черт! — однорукий торопливо достал кусок ветоши и протер лицо. На тряпке остались коричневые следы. Он достал из подсумка шприц пистолет Калашникова, белый, с красным крестиком на рукояти и полустертой надписью, суетливо уколол себя куда-то в область шеи. Откинулся спиной на панцирную кроватную сетку, которая стояла боком, упираясь в нагромождение битых кирпичей и кусок колонны.
— Плохо, да? — посочувствовал Кислый
— Да. Что-то контакты прочистить нужно. Тащи водяру.
Кислый пожал плечами, странно крутанул шеей, дернулся. Взял свой АКС74У и вскочил на ноги. Обут был Кислый в берцы. Он перешагнул через битый кирпич и на мгновение пропал во тьме. Вспыхнул фонарик, Кислый зашагал куда-то, очевидно — к выходу. Временами он спотыкался о что-то и матерился. Наконец, силуэт пропал и стало тихо.
— Тебя где собирали, Хруст? — насмешливо спросил Сенька из-под своей стены с плакатом. Он достал флягу, отвинтил зеленый колпачок и протянул Хрусту. — На, глотни спиртику, прочисти микросхемы. А Кислый сейчас притаранит водочки.
Хруст взял флягу. Отпил, закашлялся. Вернул спирт Сеньке и ответил:
— После ядерной войны 1780-го, на императорских заводах в Инкерманне. Там подземелья такие большие, катакомбы. В них ремонтировали. Руку мне отхватили в госпитале — осколками побило всю, пришпандорили эту металлюгу. Ну, я от постоянной боли на мегапромедол подсел, на псевдоморфий всякий, тогда-то центр удовольствия и заменили имплантом этим.
— Это же сколько лет!
— Вот оно и течёт, масло всякое. Мне его ремонтировали много раз, за госсчет, по пенсионно-инвалидной программе. Для суперветеранов.
— А заменить нельзя на новый?
— Заменить-то можно, но во-первых — этот модуль с телепатией, сейчас такие только у Правительства, но более продвинутые, конечно же, с другим охлаждением микрореактора и на субатомной мемристорной нейросети, во-вторых — замена стоит такого до хрена, какого я пока не навоевал за несколько столетий. В третьих — у меня радиохимическая аллергия на новые виды материалов.
— А это от чего?
— Экология и модифицированные продукты в прошлых поколениях. Наследство от предков, короче…
— И как оно проявляется?
— По-разному. Иногда организм включает режим псевдоферментопатии, с нарушением метаболизма аминокислот, иногда просто буйствовать начинаю.
— Поэтому ты креветок не жрёшь?
— Да, поэтому. Креветки хоть и мутированные, но не усваиваются полностью.
— Но водяра не вызывает реакции?
— Нет, с ней всё нормально, даже с палёнкой. Печень искусственная установлена, на чипе седьмого поколения. Сама очищается и всё разлагает на молекулы, даже токсины.
— Круто! Мне бы так!
— Ой, не завидуй, Сенька, лучше свой здоровый ливер, чем эти импланты…
— Так почему же она, едрит её печень твою — не разлагает креветок?
— С креветками засада. Старая технология всё же, как мне объясняли — креветочный жир не перерабатывается. Другое масло и жир, сало к примеру — усваиваю, креветок — нет.
— Странная фигня! А эрзац-колбаса как тебе?
— Гадость, конечно, но переваривается и мутаций нет. Я сдавал анализы в нашем госпитале.
— Да разве же в госпитале анализы нормальные? Слезы одни! В Киеве надо сдавать.
— Контрабандой ехать?
— Зачем? Имеется канал к ним, телепортом пробирки доставляют. Оттуда лекарства обратно и рекомендации. У нас в лагере на Большом Кордоне Вовка-мутант так делает. Но дорого, конечно. Дороже, чем в госпитале и доступ через повара Комкорпуса.
Некоторое время оба молчали, только похрустывал огонь в бочке. Вдруг Сенька сказал:
— Опа, опа! Смотри, кто к нам из коридора вылез!
Хруст повернулся и тоже заметил инженеров. Он резво поднялся и щелкнул затвором, направив ствол в их сторону:
— Евпатий Коловрат! Да это не местные! Вы откуда, коммерсы, что ли?
— Нет, Хруст, они похоже «обеэсешеники»! — насмешливо отозвался Сенька, так же бодро вскочив на ноги и направив ствол в сторону случайных гостей. Он клацнул затвором:
— А ну, басурмане, лапы в гору! Hands up!
— Мы понимаем по-русски. И пожалуйста, не надо угрожать оружием… — сказал Муркок
— Слыш, Сенька! Они понимают! Вы кто такие? Подходите ближе! Сенька, обыщи их! — Хруст грозно повел стволом.
Муркок и Кумар подошли ближе. Подскочивший резвый Сенька поставил их лицами к стене, заставил упереться руками в неё и быстро обыскал карманы.
— Херня всякая, денег нет, сигареты, зажигалка и карточки допуска. Хм… по-англицки тут: «The planet Mars-Ministry of Martian Atomic Energy — Thermonuclear neuro station „Glion“ — Senior Shift Engineer JF Murcock» Вы чо, реальные марсиане?
— А второй кто?
— Второй… вот этот темненький…Shift Manager, Power Engineer Hiran Kumar Шифт, ты по-русски говоришь? — и Сенька несильно ткнул Кумара в спину стволом.
— Го… говорю! — отозвался Кумар сдавленным от испуга голосом.
— Поверни их, Сенька!
— Можете повернуться к старшему! Руки опустить им, Хруст?
— Пусть опускают!
Пленники синхронно опустили руки и повернулись.
— Рассказывайте, инженеры, какого рожна вы здесь потеряли. Только не надо свистеть мне, что вы с Марса. Марс наш! И при чём давно. Вы шпионы?
— Нет, мы не шпионы. Мы представители атомной гражданской промышленности с планеты Марс, оказались здесь случайно, в результате аварии на станции и гравитационного коллапса. Я не знаю, кто вы и чей у вас Марс, в вашем временном континууме, но он был провозглашен автономной планетарной республикой в две тысячи сто сорок пятом году…
— Во, заливает, соловей! Какой автономией, когда Марс принадлежит Частично-Всемирной Российской Федерации и колонизирован он был в две тысячи сороковом году! — Хруст расхохотался, — и ваших нагличан давно бы отселили куда-нибудь в Дальний Космос! Но Частично-Всемирный Президент Тутин уж больно жалеет вас! Ничего, скоро вся Земля будет наша! Сенька, пригони вагонетку, мы этих птиц в штаб отбарабаним сейчас!
— А как же пост, Хруст? — Сенька сделал удивленное лицо. — Пост бросить?
— Кислый сейчас вернется, свистни ему по срации, чтобы пару хлопчиков из караула взял и сюда гнал на всех оборотах. Они подежурят, а мы марсиан этих доставим, по команде как положено отрапортуем и нам премию дадут, я выбью!
— Но нам нужно найти посла… мистер Муркок, скажите им! — прошептал Кумар.
— Не нервничай, Хиран, это простые военные, мы доберемся до их командования и на месте всё постараемся объяснить. Видишь, с ними спорить — пустое занятие.
— А как же ящик, мистер Муркок? Сказать им про ящик?
— Что вы там шепчетесь. А ну отставить разговоры!
Пленники затихли. Сенька щелкнул тангентой радиостанции и загундосил в эфир:
— Кислый… ответь «Очаково»! Кислый… «Очаково» вызывает!
— На приеме!
— Сышь, Кислый, тут это… Хруст приказал двоих пацанов взять и мотать сюда!
— А бухло брать?
— Бери, но два ящика! Чтобы снова не ходить! — Сенька заржал как конь, — есть что отметить у нас, как понял?
— Понял тебя, понял! Принято, двух пацанов и две коробки. Выдвигаемся!
— Только вы по-бырому движняк организуйте, не копайтесь!
— Понял тебя, «Очаково», беру груз и дергаем!
— До связи!
— Чего?
— Через плечо! До связи базарю тебе, глухой!
В разговор вмешался строгий бас:
— Харе звиздеть в эфире, пацаны! Здесь Лоцман! Что у вас, «Очаково», опять пьянка?
— Лоцман, мы будем с грузом на базе через минут двадцать, как поняли?
— Что за груз?
Сенька вопросительно посмотрел на Хруста, тот спокойно кивнул. Сенька ответил в эфир:
— Два туриста, заблудились.
— Откуда вышли на вас?
— Из коридора от старой электростанции.
— Шумеры?
— Не, Лоцман, нагличане вроде.
— Везите, но аккуратно, смотри, пленных не бить! Все что обнаружите с ними — доставить на базу! Как понял меня, «Очаково»?
— Вас понял, понял, доставим в лучшем виде!
Что-то щелкнуло и вмешался новый собеседник:
— Слава Украине! «Очаково», кого взял?
— Героям — сало! Не твоего ума дело, Прокопенко!
— Узнал?
— Как тебя, черта лысого не узнать?
— Ну, так знай, мы не пропустим ваше корыто. Лоцман пусть тоже знает, мне пофигу, вы через нейтралку пойдёте, а там ДРГ моя шарится. Прием!
— Это мы ещё посмотрим! — выкрикнул Сенька и отключил рацию.
— Да, хреново! Выйди по скрэмблеру на Лоцмана, пусть бойцов дает — группу прикрытия.
— Сам выйди, Хруст. Меня Лоцман пошлёт.
— А вот нефиг пи… ликать в эфир всякое!
— Сам же сказал!
— Когда я тебе говорил? Ладно, дай сюда машинку!
Хруст крутанул ручку громкости, «Моторола» щелкнула и зашипела, как змея. Он поднес рацию ко рту и произнёс произнёс:
— Лоцман, Лоцман…
— Ты могуч… — вставил веселый Сенька.
— Заткнись, не мешай!
— Есть, командир!
— Лоцман, Лоцман… это «Очаково» ответьте…
На той стороне, сквозь треск разрядов отозвался знакомый голос:
— На приеме Лоцман.
— Дайте группу для конвоирования задержанных.
— Прокопенко боишься?
— Так точно, опасаюсь!
— А сколько раз я тебе говорил, что шумеры на том же канале, что и мы! Говорил ведь?
— Так точно! Говорили!
— Ну, так нету у меня группы сейчас. Отправил гумконвой встречать как раз. А Кислый уже уехал к тебе, лови его.
— И как же быть?
— Головой думать впредь! А не задницей! Как понял?
— Понял вас, Лоцман!
— Ни хрена ты не понял, Хруст! Профукаешь нагличан — уедешь на передовую. Прием!
— Понял вас, Лоцман…
— Вот и понимай дальше! Сам доставляй, как хочешь! Конец связи!
Хруст посмотрел на Сеньку, тот беззаботно курил, сплёвывая себе под ноги.
— Слышь, Сенька, харе дымить — иди Кислого встреть.
— Кислый не дитё малое, чтоб его встречать…
— Иди, говорю! Умничать будешь на базе!
— Есть, товарищ начальник! — Сенька выкинул папиросу в чадящую бочку и успел сделать только пару шагов к выходу, как в тоннеле загремели автоматные очереди.
— Мать честная, шумеры! — Хруст отреагировал мгновенно и прыгнул за обломок бетонной арки, когда-то упавшей сверху и служившей прикрытием.
Сенька отскочил назад, вскинул свой «Винторез» и тоже залёг за грудой кирпичей и мешков с песком. Про пленников моментально забыли. Стрельба приближалась вместе с грохотом вагонетки, очевидно группа Кислого отстреливалась от нападавших.
Муркок толкнул Хирана в сторону коридора, откуда они вышли. Пленники отбежали от опасного зала, укрывшись за найденным ранее ящиком.
В зал влетела вагонетка, она примчалась на ржавом монорельсе. Внутри стояли Кислый и два бойца с дымящимися автоматами. Кислый щелкнул тумблером и под куполом зала загремела песня:
Но вдруг слышу вой, конь мой дал галоп,
Ах ты боже мой, чуть не пал в сугроб,
Я обрез достал из тулупа свой,
И коню кричал: «Выручай родной!»
А нечистые за мной мчались так,
Что стал креститься я, пронзил душу страх,
Наугад палю из обреза я,
Эх бы пули мне да серебряные!
Господи помоги!
Эх, одолели меня эти враги!
Николай-угодник, защити!
Эх, доконали черти, мать их ети!
А до хутора уж рукой подать —
Мерзким упырям меня не догнать,
Вот и дом стоит где живёт моя,
Обведу святой круг вокруг дома я.
— Атставить музыку! — завопил, поднимаясь Хруст. — Где шумеры?
— Отстали, командир!
— Прокопенко?
— Его банда! Они сюда не сунутся, я поле включил.
— А мы как отсюда выскочим ?
— Дык ведь ты командир. Ты и думай. Сенька, друг! Йооо! Я водяру привёз!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
