Сектор Газа в прессе

algdeus

7 лет назад

Советская и российская рок-группа, основанная 5 декабря 1987 года в Воронеже музыкантом, вокалистом и автором песен Юрием Клинских, более известным под псевдонимом Хой. 9 июня 1988 года состоялось первое выступление группы в «электрическом» составе в местном рок-клубе при ТЭЦ, там группа получила приз зрительских симпатий. Однако традиционно датой основания группы считается 5 декабря 1987 года, когда состоялось первое сольное выступление Юрия Клинских с репертуаром будущего «Сектор Газа» в воронежском рок-клубе. На сегодняшний день группа широко известна на территории всего бывшего СССР.

Две статьи нашел, про «Сектор Газа». Выкладываю как есть.

УРОКИ ЮРОДСТВА — УКОР ПАНКА — В ГАЗЕТЕ «ПРАВОСЛАВНОЕ СЛОВО» /Нижегородская Епархия/

«Пасха — а — а, я достану из серванта банку с самогоном на три
литра; Пасха — а — а, я покрашу яйца, хоть их в брюках и не видно».

Из того, что поет человек можно безошибочно догадаться о его состоянии. Группа «Сектор Газа» находится на устойчивом плаву добрый десяток лет. Все больные темы, о которых говорят или думают, получили своеобразное освещение в творчестве этой группы. Люди покупали кассеты, значит хотели это услышать. Характерной особенностью стиля группы является «стеб» — то есть безотказный прием эпатажа, демонстративного нарушения общественных приличий. Хотя использование мата и не является редкостью в современных произведениях искусства, «Сектор Газа» является застрельщиком и рекордсменом ненормированной лексической коммуникации.

Песня «Пасха» с диска «Колхозный панк» (1994) единственная, отражающая религиозную тематику в творчестве группы. В ней нет брани, но шаржированно приблатненный стиль остается узнаваемым. Перезвон церковных колоколов переходит в жесткий гитарный ритмический рисунок, на фоне которого разухабистый голос надрывается:

«Пасха -а -а, сяду я в свою машину марки «орленок», Пасха -а, -а,
память всех родных я чтить привык с пеленок.»

Гнусная, мерзкая, хульная песня. Слушая, испытываешь брезгливость. Впрочем именно к этому и стремится группа, но важно другое. Нельзя отказать автору (Ю.Хой) в умении
уловить настроение, или, как принято говорить, менталитет. Скупым штрихом высвечено беспросветное убожество, плоскостной пошлый юмор, обозленность. Воскресение Христово для героя песни лишь повод для вскрытия банки с самогоном. И после этого он отправляется на кладбище:

«Выйду с самогоном весной на цветущий погост. В память всех родных произнесу я тост.
Пусть волком смотрит на меня в умотину пьяный
жандарм. Я родным своим поставлю, а ему и грамма не дам».

Единственная светлая деталь — цветущий погост. В этом можно усмотреть известную символичность. Для очень многих церковная духовность исчерпывается обязательством по отношению к мертвым. Люди приходят в храм не молиться, а поставить свечку или написать записку о поминании. Так вот стоит ли «на зеркало пенять, коли рожа крива»? И не может ли «стеб» группы оказаться полезным, хотя бы в осознании степени нашего падения, подобно тому, как издавна юродивые обличали заносчивых? Может быть панк — это промыслительная форма юродства нашего времени?

Среди благочестивых православных распространено мнение о том, что вся рок-культура — порождение дьявола. А даже если и так, ведь «и бесы верют и трепещут»(Иак.2:19).
А мы не веруем и не трепещем, мы коснеем в безрадостном зле и пьем на могилах своих мертвых. Хуже бесов, а еще осуждаем и надмеваемся. Не из воздуха берутся такие песни, не по наущению дьявола. Из «нашего родного, исконного». Как не вспомнить лесковское «Русь была крещена, но не просвещена».

А что до дьявола… В мудрой книге «Беседы старого священника» о.Константин советует «обходиться с дьяволом корректно». Не следует его дразнить. Ему ничем так не угодишь, как само-превозношением, пусть даже осуждая громко все силы зла. А еще древние говорили — «Дьявол — обезьяна Бога». взглянем издали на ужимки и извлечем урок — как рано нам считать себя полпредами Святой Руси.

Автор: С.А.БЕЛОРУСОВ

Газета «Комсомолец Кубани», 15 декабря 1992

Концерты скандально известной панк-жлоб-рок-группы СЕКТОР ГАЗА прошли не так давно в Сочи. Билет стоил стольник, в буфете продавалось спиртное, зал был заполнен более чем наполовину.
Первым на сцене появился лидер новой команды МММ Михаил Лемох, двоюродный брат того самого Сергея. Рассказав для затравки пару анекдотов, он начал петь, предварительно бросив клич:
— Эй, ребята! Жгите спички! Жгите, у кого что есть!
Публика ждать себя не заставила. На сцену полетели бенгальские огни, взрывпакеты и т.п. Когда чуть не загорелся один из шнуров, исполнитель попросил больше не кидаться. Народ, однако, завелся. Пришлось прервать концерт. Директор цирка призвал остановить безобразия. Подействовало вроде бы. Вместо игр с огнем наиболее горячие головы стали практиковать танцы прямо на сцене. М. Лемох смотрел на это спокойно, но, уходя, предупредил, что Юра Хой этого совсем не любит.
Атмосфера, продолжала оставаться, тем не менее, вполне демократичной. Юра курил между песнями, вышибалы периодически кого-то сбрасывали со сцены в зал. Концерт даже оказался минут на сорок дольше запланированного. По окончании я подошел к Лемоху и спросил, как он относится ко всему происходящему.
— Я тащусь, на полном серьёзе. Мне это нравится, я чувствую себя, как рыба в воде.Такой же вопрос в гримёрке я задал Хою.
— Совсем не нравится. Взрывпакет может запросто попасть в голову. Недавно в Вильнюсе вообще на сцену самодельную бомбу кинули. Хорошо, что никто не пострадал. А когда после концерта из зала на тебя вдается толпа, создается впечатление, что тебя хотят разорвать на части. Без милиции жизнь была бы тяжелая…
— Расскажи об истории команды.
— Мы образовались в 1989 году в составе воронежского рок-клуба. Записали первые магнитоальбомы: «Плуги-вуги» и «Колхозный Панк». Большого успеха они нам не принесли, но в городе мы стали известны. После распада рок-клуба в 1990-м мы стали самостоятельными. Выпустили еще несколько альбомов, среди них — «Ядрена Вошь» и «Зловещие Мертвецы». Надеюсь, приобрели известность.
— Но на телевидении и радио вас почти не видно и не слышно.
— Во-первых, в наших песнях, даже по нынешним демократическим временам, довольно резкие тексты, Бывает, что и с матерными словами. Чтобы пробить наше телевидение, нужны денежки.
— Однако в «Программе А» прозвучала песня «Мент Из Вытрезвителя». А в «50х50»- песня «Колхозный Панк».
— Что поделаешь, пришлось раскошелиться. Кстати, в той же «50х50» мы записали еще одну песню. «Гуляй, Мужик!» Она должна прозвучать в новогоднем выпуске этой телепередачи.
— Там ведь есть мат?
— Мы немного изменили текст.
— А для чего нужны эти слова? Для самобытности?
— Нет, почему же! У нас в стране много панк-групп, которые матерятся не меньше нашего, просто их мало знают. Знают нас. Мы, конечно, не ангелы, но и не какие-нибудь грязные скоты. А что касается мата, то матерятся все — профессора, ученые, академики. Почему-то считается, что ругаться в быту — это ничего, а со сцены — неприлично
— Что означает твой псевдоним? Насколько я знаю, настоящая фамилия — Клинских.
— Да, верно. А хой — просто восклицание, я часто произношу его во время песен. То, что оно напоминает кому-то Цоя — случайность.
— Мне так показалось, что песня «Мент из Вытрезвителя» основана на личном жизненном опыте.
— Это верно. В вытрезвителе пять раз я бывал, и все — в качестве клиента. И песню написал после очередного посещения. Я тогда еще на заводе в Воронеже работал. Шел по улице пьяный, меня и забрали. Вернулся злой и песню сел писать такую же злую. Но злая не получилась… Кстати, в прошлом году в Таганроге наш концерт отменили именно из-за этой песни по личному распоряжению начальника местного вытрезвителя.
— А песня Ядрена Вошь?
— Тоже. Когда вернулся из армии, переспал с одной девчонкой, и она меня заразила.
— Ты не думал над тем, чтобы спеть что-нибудь блатное?
— Нет, там все, что было можно спеть — спето. Мои песни, кстати, очень любят в зоне. У меня корифан оттуда недавно вернулся — рассказывал.
— А ты сам случайно там не был?
— Нет. Правда, раз туда чуть не попал. Еще перед армией, мы с друзьями надрались и пошли искать приключений. Вышли на берег реки, а там сидят рыбаки, удят рыбу. Ну мы их всех поочередно попотрошили. Вскоре всех милиция повязала. Один получил три года тюрьмы, другой — два тода химии, один — год условно. Мне удалось отмазаться. Сыграло роль то, что я ничего не взял.
— А как у тебя со спиртным?
— Я не алкоголик, но это дело люблю. Перед концертом принять дозу мне просто необходимо, иначе я очень быстро устаю. Сейчас, например, грамм триста водки выпил.
— Существует такая точка зрения, что ты в своих песнях проповедуешь безнравственность.
— Я с этим не согласен. Если поешь о человеческих пороках — это не значит, что сам их одобряешь. Пожалуй, это даже своеобразный вид борьбы со всякой грязью.
— Отношение к религии?
— Никакое. Люблю мистику, интересуюсь загробной жизнью и т.д.
— Какое у тебя образование?
— 10 классов. Круглый троечник был по всем предметам.
— А ты с Журавлевой не знаком случайно?
— Чуть-чуть. Она у нас в Воронеже в кабаке раньше пела, потом ее Сарычев на эстраду вытащил.
— Что больше нравится из своих песен?
— Каждая песня нравится, когда ее только что напишешь. Потом надоедает. А вообще выделил бы весь альбом Ядрена Вошь. Из других команд нравятся ранние ДДТ, КИНО, АЛИСА. Из попсы никто не нравится.
— Некоторые, например, Киркоров, считают СЕКТОР ГАЗА настоящим хулиганством.
— Лучше быть честным хулиганом, чем делать фальшь, как Киркоров. Он ведь сам ни одной песни не написал. Я же пишу все сам и честно говорю о том, что меня волнует и что я думаю.
— А как ты относишься к голубым?
— Терпеть их не могу. Ко мне уже раза два приставали в автобусе. По-моему, самый лучший способ отделаться от гомика — треснуть ему по морде. Сразу отлипнет.

Беседовал А.БОНДАРЬ

КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ.

Концерт проходил в помещении сочинского цирка. Это было в декабре 92-го. Публика набила зал до отказа, и атмосфера тут царила более чем раскованная. Конечно, сказывалось наличие спиртного в буфете. Лидер никому неизвестной группы «МММ» Михаил Лемох, что предварял выход «Сектора», усиленно раазогревал публику, предлагая швыряться всем, что горит. Но, уходя со сцены, предупредил, что Юре Хою такое не нравится. «Он даже вам ничего не скажет. Просто повернётся и молча уйдёт.»

Вот вышел Юра, но публика не унималась. Наоборот. Взрывпакеты, правда, уже не летели на сцену (возможно, подействовало предупреждение директора цирка). Зато число желающих потанцевать рядом с Юрой не убывало. Одного из них — немолодого уже дядю, очень пьяного, вышибалы тащили со сцены втроём. Помог сам Юра. Продолжая петь и поддерживая одной рукой микрофон, он другою рукой подтолкнул весельчака, так что тот сразу же очутился за пределами сцены.

Кое-то предпочитал проводить время в буфете, накачиваясь спиртным под долетавшие туда звуки концерта. Молодой человек, появившийся из холла, спокойно и не торопясь, вышел на сцену. Он уже плохо понимал, что вокруг него происходит. Тяжёлой, шатающейся походкой проследовал он мимо Юры, не обернувшись даже. К нему подбежал вышибала, который тут же и получил правильный удар кулаком в челюсть. Упав на сцену, они стали бороться. Юра продолжал петь. Появился другой вышибала, и буяна вынесли, бросив где-то в проходе.

Сам концерт проходил на ура. Юра рассказывал публике анекдоты. (Один из них я запомнил. «Ребята, я тут недавно книжку прочитал. Называется «Двадцать лет спускать». Читали, нет? Там ещё четыре мушкетёра были: Атсос, Подсос, Анонис и Драчуньян.») Юра «прикалывал» публику между песнями. «Ребята, а вы знаете, какая профессия самая благородная? Это — работник медицинского вытрезвителя. Я надеюсь, что когда вы вырастете, все пойдёте туда работать.» Из зала: «Не пойдём!» «Не пойдёте? Ну и правильно». Это так Юра предварял песню «Мент». А перед песней «Голубь»: «Ребята, а вы знаете, какая птица — самая отвратительная? Это — голубь, птица мира. Она летает над нами и всё время старается нагадить нам на голову.» Помню ещё один юрин пассаж: «А вы, ребята, знаете, какой самый лучший в мире запах? Это — запах носочного мужского пота. Бабы от него просто тащаться. Вот мы, с группой, например, свои носки вообще не стираем. Они так и прирастают у нас к ногам. Кто не верит — может подойти, нюхнуть.» (Перед песней про «грязные, потные, рваные вонючие носки».) Были какие-то рассуждения про «самых несчастных в мире мужчин», предварявшие песню про импотента, но я честно говоря, этого не помню уже. Подзабылось.

Вообще, описать Юру Хоя на концерте — непросто. Это надо увидеть. Он мотается взад и вперёд, падает на сцену, показывает жестами всё то, что делают его герои. (Поднимает окурок вместе со своим «Бомжом», хватает воображаемый камень и швыряет его яростно в воображаемого «Голубя».) Телосложение у Юры не вполне атлетическое, проделывать это ему явно непросто. Неверное, всё компенсирует та неподдельная энергия, что заложена в его песнях. Энергия простого парня с рабочей окраины Воронежа, вдруг получившего возможность рассказать громко на всю страну, что он думает, и как он чувствует.

После концерта Юра выглядел выжатым, замученным. Он снял свою панковскую куртку и в атмосфере гримёрки смотрелся вполне обыденно. (Тогдашний сценический имидж Юры Хоя отличался от нынешнего: порванные джинсы, куртка с цепями, бравые ковбойские сапожки, кольцо в ухе.) В гримёрке собрались поклонники. Замечу, что в России это — явление редкое. Публика ни под каким видом не допускается за кулисы, а эстрадных «звёзд» как правило стережёт отряд телохранителей. На концерте Киркорова, например, я видел бригаду молодых людей с рациями — с одинаковыми причёсками и в одинаковых пижонских костюмчиках. Но самый мрачный ажиотаж я наблюдал на концерте Бориса Гребенщикова. Сюда не то, что публику — журналистов пускали по заранее составленному списку. И это смотрелось тем более странно, что совсем небольшой зал театра «Екатеринодар» в посёлке Пашковском (окраина Краснодара) был еле-еле заполнен. Кстати, откровенно колхозное помещение с ужасной акустикой.

Но это — в сторону. Юра охотно надписывал кассеты и фото, просто общался с публикой. «Ну, чё, Юра, как жизнь?» «Да, ничё так». «Ещё к нам приедешь?» «Да как нибудь». Следом за публикой подошло несколько солдат-«срочников», из тех, что охраняли концерт. Тоже — за автографами.

Говоря о самом интервью, замечу, что от редакторской правки оно почти не пострадало. Выпало место, где Юра рассказывал о песне «Бомж». «Я написал эту песню, чтобы люди подавали нищим на улице. Сам я всегда подаю.» Ещё тогдашний редактор «Комсомольца Кубани» Юрий Зайцев убрал слова Юры о В. Цое: «Мы были с ним чуть-чуть знакомы. Раз встретились в рок-клубе, бутылку вина распили.» Ю. Зайцев (кстати, один из соавторов книги о Викторе Цое, что вышла в Москве несколько лет назад) посчитал, видимо, эти слова оскорбительными для памяти барда. (Помню, как он лично спустил в корзину мою заметку «Жизнь за Цоя», где речь шла о молодом человеке, записавшемся добровольцем в абхазскую гвардию (дело было во время войны в Абхазии). «Пусть меня убьют, — заявил тот абхазским пограничникам. — Раз Виктор Цой умер, больше жить незачем.») Видимо всё это же, личное отношение к Цою проявилось у Зайцева, когда он своею рукой вставил группу «Кино» в перечень любимых команд Юры Хоя. (Как раз эту группу Юра не называл.) Но редакторы газет (не только российских) и степень их добросовестности — особая тема. Об этом можно говорить много.

Источник